Меня удивляет работоспособность прежних эпох. Современный человек, да и я сам себе, кажутся мне тем персонажем дневников Кафки, где говорится, что некий человек тяжело дышал, словно только окончивший бой гладиатор. Между тем его работой можно было окрасить всего лишь небольшую часть стены в скромном присутственном месте. Так мы и живем. Устаем без меры, но объем полезных работ ничтожен. Суета сжирает, как раковые клетки, все живое и творческое. Весь пар уходит в свистки. И сколько ее, усталости! Но сколько и помпы от даром затраченных усилий! Время вспомнить того чудака из анекдота, который покупал яйца по рублю за штуку, варил их и уже вареными продавал опять по рублю за штуку. На вопрос, что ему пользы с этой бессмысленной деятельности, он отвечал – навар остается.

«Навар» от нашей суеты – простая кипяченая вода. Так мне кажется. Но вот примеры иных времен, которые нам, по причине глупой надменности, могут показаться временами примитивизма и дикости. Мобильников тогда не было, на курорты не летали. Но там люди трудились и не били воздух, а достигали цели. Вот Лопе де Вега. Этот испанец написал две тысячи (!) пьес и еще на одну тысячу больше сонетов. Две тысячи пьес! Читал ли кто из нас за жизнь в сумме столько пьес самых разных авторов? Ходил ли столько раз за всю жизнь в театр? Можно возразить, что, мол, сюжеты шаблонные, а жизнь требовала новенького к каждому воскресенью и т.д. Согласен. Но все же я остаюсь завороженным перед числом «две тысячи». И ведь не жил как сыр в масле на испанской литературной даче. В армии служил, близких терял, учился, молился, грешил, каялся. И вот при всем этом такая работоспособность. Со всеми интернетами, удобствами и прочими штучками современник наш пишет за жизнь два никудышных сонета, полторы пьесы, а к ним – двухтомник мемуаров о муках творчества. Есть с чем сравнить и от чего смириться.

Или хотя бы Жюль Верн. Этот чудак написал более шестидесяти романов, предсказав полеты на Луну, самолеты, вертолеты, телевидение и прочую всячину, не исключая электрического стула. После его смерти были найдены среди бумаг 20 тысяч (!) тетрадей с выписками из самых разных областей человеческого знания. Можно только представить, насколько настырным, жадным к знаниям и работоспособным человеком был этот фантаст. Странно, когда он спать и есть успевал. Сродни ему и наш писатель Беляев. Тот тоже нафантазировал кучу всего, включая человека-амфибию, голову профессора Доуэля и прочее. Семнадцать романов плюс повести и рассказы. Семнадцать не шестьдесят, конечно. Но примите во внимание, что Беляев шесть лет был прикован к постели после травмы спины и три года лежнем пролежал в корсете из гипса. Его, лежачего, даже жена бросила, как безнадежного. А жил он в лихолетье Гражданской войны, социалистического строительства и прочих «радостей», которые человеку можно пожелать только в качестве проклятия. И я удивляюсь работоспособности этих людей. Учились, читали, думали, не унывали. Я удивляюсь их оптимизму, их жадности к знанию и творчеству.

Я беру здесь навскидку известные мне примеры литературы. Но беру их в качестве примеров не литературы только, а трудолюбия, свойственного эпохе. Потому что если есть такой настырный и талантливый литератор, то есть, несомненно, где-то рядом с ним и подобный ему настырно-талантливый инженер, и такой же геолог, педагог, спортсмен, военачальник. Работоспособность, жертвенность, энтузиазм здесь только маркеры эпохи, которая отразилась и в литературе, и в иных многих жизненных областях.

Жаловаться легко. Виновных искать легко. Легко унывать и списывать свою бесполезность на тысячи факторов. Только творить и работать трудно. Всем, например, не хватает денег. Не спорю. А ну покажитесь те, кому ума не хватает, терпения, знаний? Кто признается в этом и согласится с такой постановкой вопроса? Что, никого? Никого. Все уверены, что ума-то у них палата, и работящие они, и щедрые, и все остальное. Только, мол, судьба-злодейка обошла с наградой, и в фаворе нынче не мы. Ума нам хватает, и работоспособности, и прочего. И разве это не гнилое мировоззрение? Жадность и тупость, разврат и лентяйство сплошь и рядом обижены на весь мир за то, что не они миром правят. И ни слова о тяжелом труде. О неизбежном, ежедневном и тяжелом труде, если ты хочешь чего-то добиться. Ведь если хочешь мост построить, математику придется выучить. И черчение освоить придется. Хочешь, чтоб Бог тебя слышал, сделай Его ради что-то. Выучи псалмов двадцать наизусть хотя бы. Это вовсе не сверхзадача. И так во всех областях. Посмотри, как трудились те, чьи имена известны всему миру.

Не привожу намеренно имен людей святых. Их подвиги ввергают безбожное болото в уныние. «Я так никогда не смогу». Согласен. Но посмотри хотя бы на мирских тружеников. Не берем Моцарта. Это гений и его не скопируешь. Бетховена тоже не берем. Даже Ван Гога не берем. Возьмем хотя бы Жоржа Сименона. Вот мастер бытового детектива, то есть детектива, не связанного с политикой. Ничего особо великого, но!.. Этот человек написал почти полтысячи книг. Половину под настоящим именем, половину – под псевдонимами. Он прожил жизнь негра на плантации, где плантацией был письменный стол. Да, была слава и деньги. Со временем. Но весь этот труд – это же рабство, это жизнь гребца на галере. И таких рабов таланта можно встретить во всяком роде деятельности. В спорте, бизнесе, музыке, науке. Когда ты видишь такого взмыленного, уставшего и успешного человека, то не спеши ему завидовать. Спроси себя: чем он за эту славу заплатил? Будь уверен, цена есть, и она велика. Просто мы хотим пользоваться благом, ничего не платя, и это, простите, духовное свинство.

Современный человек воистину потребитель. Так его назвали кукловоды, да и самому ему это имя и этот статус нравятся. А потребитель – это не творец. Слава – у творца и награда – у творца. У потребителя только раздраженный вкус и поиск новых удовольствий. Может быть еще скидочная карта. Но не более. И общество потребления – это общество гордых посредственностей, которым не нужны гении и герои, но только скидки и распродажи, только бунты и пиры, от которых наутро стыдно.

Это подлинное общество духовной смерти без взлетов и прозрений. И чтобы узнать об этом, необязательно читать житие Симеона Столпника. Достаточно бегло ознакомиться с творческим наследием хотя бы Жюль Верна.

протоиерей Андрей Ткачев