Этот рассказ Олесь Бузина написал 2 июня 1988 года, когда проходил армейскую службу (прим. редактора)

Хомяк Фунтик. Домашний питомец Олеся

— В нем проистекают умственные процессы? — спросил Костик.
— Какие процессы?! Там не в чем проистекать!

Хомяк, как сказал бы в свое время Руссо, был естественным человеком, то есть, тьфу! существовал: рыжим и с белыми подпалинами. В одно дождливое утро он сидел в картонной коробке на птичьем рынке и спокойно набивал зерно за обе щеки. Подошли двое: один в кожаной куртке с поднятым воротником, нос чуть свернут набок, другой — в очках, в плаще и с портфелем, как потом выяснилось, оба студенты; поторговались для формы (цены на базаре были стойкие) и купили Хомяка за десятку.

Хомяк переселился в общежитие. Был он молод, даже юн (недель двух от роду) — в общем, зачаточный характер, куй из него, что хочешь. В общежитии ему поначалу даже понравилось. Его посадили в большую круглую коробку от Киевского торта, насыпали туда опилок вперемешку с зерном и поставили коробку на стол. Хомяк повыбирал зерна, поел, зарылся в опилки и уснул. По всему было видно, что из него растет обыватель, совершенно равнодушный ко всему постороннему.

Вечером началось воспитание. Хомяка вытащили из опилок и подняли на весу. Лампочка светила ярко, как в тюремном боксе. Хомяк жмурился, болтал в воздухе лапами и совершенно не осознавал важности момента. Все хотели его потрогать, дернуть за круглое ухо или пощекотать живот. Хомяк не опирался: он еще не умел кусаться. Потом его выпустили на стол и стали любоваться, как он добежав до края, шарахается в ужасе и несется к другому краю.

Чтоб он был посообразительней и двигался быстрее, тот хозяин, что в очках, стал подгонять его ручкой. В общем дело сдвинулось с мертвой точки.

Студенты (историки) смеялись и говорили, что так не муштровали даже гоплитов в древней Греции.

На следующий день животное учили плавать. Напустили в ведро грязной воды и бросили туда Хомяка. Он и тут не сплоховал и проявил свои природные способности: набрал в щеки воздуха и поплыл, как маленький бурдюк. Все радовались не меньше, чем Петр I, наблюдавший спуск на воду своего первого корабля.

Порадовались-порадовались, да и соскучились. Разошлись понемногу, а за Хомяком оставили присматривать Костика, того, что со свернутым носом, бестолкового, по правде сказать, парня.

Потом возвращаются, чтобы еще за Хомяком понаблюдать для своего удовольствия и научного интереса. Смотрят: а ведро пусто. Нет Хомяка. Спрашивают такого-сякого Костика, куда девал, шарят рукой в ведре, находят животное и делают ему массаж сердца, предварительно пальцем надавив на живот. Из Хомяка брызжет вода, он оживает, и тут-то все и поняли, что подвела его природная жадность: захотел пить, набрал вместо воздуха воды и утоп.

Надобно его еще воспитывать. Сомнений в этом уж не было.

Однако Хомяк, пережив страдания, стал какой-то шалый. Прогрыз в коробке дырку и убежал под кровать и даже съел у Костика страницу из учебника психологии, валявшегося там, хоть это обычно не Хомякам свойственно, а мышам. Из-под кровати Хомяк выходить отказывался и поддался только на грубое давление.

Для смягчения обстоятельств его подкормили зерном.

Хомяк жевал сердито, жмурился и думал: «Вот они, лучшие, умнейшие люди. И насытиться спокойно не дадут. Сделали из меня циркача. То бегай, то плавай, еще летать заставят».

Он не знал, бедняга, как близко оказался от истины.

Через неделю он уже летал с третьего этажа на бумажном парашюте, визжал от страха и чуть не повредился рассудком.

Потом он совсем озверел, и ушел в подполье. За одну ночь пробил в бетонной стене нору и там поселился.

Совершая набеги на шкаф со съестными припасами. Если попадался, кусал хозяев за палец.

На двери пришлось повесить табличку: «Осторожно! В комнате злой Хомяк!»

До чего все-таки загадочна хомячья душа!

Олесь Бузина, 2 июня 1988 года.