Ровно 90 лет назад в холодные январские дни 1918 года Украина получила своего первого вождя. Только что уволенный с должности военного министра, официально он был никем. Тем не менее, красные, наступая на Киев, уже знали, что воюют с Петлюрой и петлюровцами.

Парад в Киеве. В центре Петлюра, Винниченко и Грушевский – их триумвират еще не успел развалиться.

Как так получилось, что символом украинской контрреволюции стал именно Симон Петлюра? Не Грушевский, возглавлявший тогда Центральную Раду, не Винниченко – первый премьер-министр Украины, а именно этот бывший журналист, только что смещенный самими самостийниками с поста секретаря по военным делам (по современной терминологии, министра обороны) и находившийся, как говорится, не у дел?

НА БЕЗРЫБЬЕ. А случилось это вот как! Октябрьский переворот в Петрограде оказался для Рады полной неожиданностью. Временное правительство масона Керенского заменили большевики. Верхушка Центральной Рады – сама по большей части из тех же масонов – куда плыть, не знала. То ли в независимость. То ли в федерацию с новой большевистской Россией.

На фронте продолжалась война с немцами. Полуразложившиеся от революционной пропаганды всех мастей солдаты старой армии полками разбегались по домам. Большая часть из них поддерживала большевиков, пообещавших мир и землю. Так называемые "украинизированные" части, разбросанные от Балтики до Черного моря, как изюм в булке, на бумаге подчинялись Киеву, а на деле тоже расползались по хатам. Донские казаки, сохраняя армейскую организацию и остатки дисциплины, эшелонами двигались в родные места через Украину. Туда же устремились самые убежденные из сторонников старого порядка и единой неделимой России – немногочисленные отряды офицеров и юнкеров – ядро будущей Добровольческой армии. Это было время всеобщего хаоса, когда у обычного человека голова шла кругом. Кто за кого и против кого, окончательно еще было не ясно. По сути только большевики в Смольном и генерал Корнилов на Дону знали, что будут драться друг с другом до последней капли крови. А вот Центральная Рада в Киеве металась, как небезызвестный предмет в проруби, не приставая ни к какому берегу и все еще надеясь прожить по старому хуторянскому принципу: моя хата с краю.

Разбираясь, почему так трагически и позорно закончился для нее первый период борьбы с большевиками, я вдруг поймал себя на мысли: да ведь ее официальные вожди попросту не соответствовали занимаемым должностям! Шабаш непрофессионалов. Председатель Рады Грушевский – историк по основной профессии – шлепает одну за другой брошюры и новые издания своей "Иллюстрированной истории Украины" (благо, должность позволяет) и радуется их тиражам, вместо того, чтобы заниматься формированием государственного аппарата. Очевидцы рассказывали, что на некоторых заседаниях парламента он в разгар прений продолжал дописывать очередной учебник.

Премьер-министр Винниченко – самый популярный на тот момент украинский литератор – явно тяготится своей высокой должностью. Его дневник за конец 1917-го и начало 1918-го годов полон смешных жалоб. Он сетует буквально на все: на то, что ему приходится покупать стулья для заседаний правительства, выдавать деньги представителям комитетов, рассматривать проекты различных организаций, которые, по его словам, "витворює "белетрист" Петлюра". "Кожний хапа мене, де попаде, і вимагає залагодженя своїх справ, -- ноет он. -- А серце болить і тужить за тишею степових днів, за працею улюбленою, незалежною й не менш корисною, ніж на фотелі "міністра".

Спрашивается, зачем этот человек, так поэтично описывающий, как шуршал песочек под шинами его велосипеда в парке Фонтенбло под Парижем и мечтающий после войны снова вернуться в Италию, Францию и Швейцарию, занял чужое место? А ведь занял же! И даже не постеснялся записать в дневнике: "Маю бути першим міністром України. І смішно, і дивно, і радісно".

ПЕРЕКУЕМ ЛИНКОРЫ В КОРЫТА! Хороши и их соратники. 18 декабря 1917 года, когда красные части уже движутся на Киев, Центральная Рада рассматривает вопрос "про негайну потребу організації власного гаражу". Директор хозяйственного отдела предлагает ассигновать для этого полезного дела 443 160 руб. Сумма выделяется тут же в полном объеме. Для сравнения: на следующий день "на охорону порядку" во всей Украине Рада выделяет только 50 тысяч рублей. Еще 100 тысяч ассигнуется "на пособіє біженцям". Гараж для новых правителей в три раза перевешивает затраты и на беженцев, и на внутреннюю безопасность в стране!

Порой заседания "першого українського парляменту" напоминает сборища то ли кретинов, то ли сумасшедших. 22 декабря рассматривают вопрос о Черноморском флоте. Решают, что для охраны побережья достаточно оставить два броненосца и флотилии миноносцев с командой в 10 – 12 тысяч матросов: "Решту кораблів демобілізувати і перетворити в державний торговельний флот, розвиток якого лежить в ближчих інтересах Української республіки". Мудрецы из Рады явно видели эти корабли только на картинках в журналах. На момент их решения броненосцев не Черном море нет вообще – только линейные корабли, в том числе два новейших дредноута, на каждом из которых по двенадцать 305-милиметровых орудий. Интересно, как они собирались превращать это наследство в торговые суда? По большому счету, линкоры состоят только из брони, пушек и мощных турбин. Превратить это предназначенное только для убийства дорогостоящее чудо в какой-нибудь сухогруз технически невозможно. Даже если выбросить пороховые погреба и демонтировать орудийные башни, то возить на дредноуте зерно – все равно, что пахать на мерседесе!

ОДИН В ПОЛЕ ВОИН. И только Петлюра выделялся среди этой образцовой коллекции дилетантов. До 18 декабря 1917 года он занимал должность генерального секретаря по военным делам. Наверное, Симон Васильевич не был гением. Ни по темпераменту, ни по размаху он не ровня Ленину, Троцкому или Корнилову. Но от остальных коллег по первому украинскому правительству его отличала важная черта. Наверное, главная для политического деятеля – способность совершать решительные поступки. Официально вождями считались Грушевский и Винниченко, а неформальным лидером был Петлюра. Именно благодаря ему в конце октября Центральная Рада вышла победительницей в киевской междоусобице большевиков и сторонников Временного правительства. Те истощили друг друга в уличных боях. А Петлюра подтянул к городу украинизированные части и заставил белых и красных "драчунов" признать власть Рады. При этом киевских юнкеров он свободно пропустил на Дон. Перед этим с них взяли смешное обещание, что там они будут только "учиться", а не воевать. Как будто юнкера – это какие-нибудь ученицы Института благородных девиц.

Красные в Петрограде не простили Петлюре этот поступок. Еще большее раздражение вызвало у них решение украинского военного министра свободно пропускать эшелоны с казаками на Дон. Донцы считались оплотом реакции. Ленин и Троцкий знали, что без них белое движение невозможно. Но Петлюра резонно считал и открыто заявлял об этом на заседаниях генсекретариата, что "порвати зносини з козаками нам невигідно". Он понимал, что тогда Украине придется воевать со всеми – и с красными на севере, и с донцами на востоке.

Другого мнения придерживался Винниченко. Он все еще грезил возможностью договориться с петроградским совнаркомом. Иногда его посещали попросту бредовые идеи. Так на заседании 26 декабря премьер-министр вдруг высказал опасение, что русская буржуазия в Петрограде может "з’єднатися з більшовиками", чтобы не допустить отделения Украины. Мысль – абсолютно утопическая, свидетельствующая только о том, что Винниченко ничего не знал о сущности программы коммунистов, не допускавший никакого компромисса с "эксплуататорскими" классами.

Но больше всего и Винниченко, и Грушевский боялись популярности Петлюры в войсках. В начинающейся гражданской войне главную роль должны были сыграть военные. По-интеллигентки ненавидевшие армию, никогда не служившие в ней профессор и писатель, волею судьбы оказавшиеся во главе зарождающегося государства, словно предчувствовали свое скорое фиаско. Военный переворот был их самым страшным ночным кошмаром. Поэтому 18 декабря два этих завистника увольняют военного министра с должности.

В тот самый момент, когда по железной дороге на Лозовую и Бахмач уже движутся собранные наспех красными отряды под командованием подполковника Муравьева, украинская армия оказывается без командования. А дальше были Круты…

ГЕНИЙ ОДНОГО МЕСЯЦА У австрийского писателя Стефана Цвейга есть цикл миниатюр "Звездные часы человечества" -- о переломных моментах истории и людях, оказавшихся в эти мгновения на высоте или растерявшихся и сброшенных навсегда со сцены. Есть там рассказ о создателе "Марсельезы" Руже де Лиле, оставшемся в памяти потомков благодаря всего одной знаменитой мелодии, написанной за несколько часов. Он называется "Гений одной ночи".

Симона Петлюру, отправленного в отставку благодаря зависти коллег по Центральной Раде, вполне можно назвать гением одного месяца – января 1918 года. Он не только не растерялся, но и заслужил в это время свою боевую репутацию. Грушевский или Винниченко, потеряв власть, тут же превращались в частных людей – начинали любоваться природой и строчить переполненные обидами мемуары. А Петлюра, воспоминаний никогда не писавший, тут же бросился формировать личную гвардию – Гайдамацкий кош Слободской Украины.

Над ним смеялись. Его уверенность, что шапка с красным шлыком делает украинца героем, вызывала иронию. Но именно эта шапка и стала отличительным знаком петлюровских гайдамаков. Деньги на формирование этой "миниармии", как поговаривают, Петлюра нашел, благодаря своим старым масонским связям. Их якобы дали французские представители в Киеве, которым Симон пообещал, что, несмотря ни на что, Украина будет продолжать войну еще и с немцами.

Гайдамаки оказались самой боевой украинской частью январских сражений против большевиков. Именно они подавили восстание на киевском "Арсенале". Их лично Петлюра водил в атаку. И, наконец, именно благодаря отставному министру на фронт в Дарницу выступила 2-я киевская военная школа. Петлюра раззадорил этих украинских юнкеров лично. Он явился в один из вечеров в здание школы на Подоле и буквально взял за душу своей речью: "Якщо більшовики увійдуть до Києва, вони розстріляють ваших офіцерів, як це було в Харкові, вб’ють ваших рідних… Ви будете боятися своєї тіні. На фронті зараз немає сил, щоб зупинити червону орду. Я вірю, що лише молоді леви з криком "Слава Україні!" можуть змінити хід всієї історії. Я не наказую, а закликаю вас стати добровольцями моєї армії! Якщо ви вірите мені, якщо відчуваєте відповідальність перед Україною, ви станете під мої знамена!"

Это было время, когда один толковый агитатор мог действительно изменить ход истории. Репутация, заслуженная Петлюрой в январе, превратила его в бесспорного лидера среди украинских политиков. Благодаря ей, Петлюра трижды будет возвращаться в Киев – лучшего все равно не было.

По странной иронии истории, получилось, что вся деятельность Петлюры на посту военного министра в конце 1917 года фактически позволила белогвардейцам собрать силы на Дону для противодействия партии Ленина и Троцкого. Займи Петлюра другую позицию, той гражданской войны, которую мы знаем, с походом Деникина на Москву, скорее всего, просто бы не было.

ПОЛК ИМЕНИ ТАРАСА ШЕВЧЕНКО ПРЕДАЛ РАДУ И ПЕРЕБЕЖАЛ К КРАСНЫМ

В отличие от импровизированных, но проникнутых подлинным боевым духом подразделений, вроде Гайдамацкого коша, так называемые "украинизированные части", с которыми, как с писаной торбой, еще с весны 1917-го носилась Рада, разбегались, куда глаза глядят. На бумаге у Грушевского с Винниченко было 300 тысяч войска. А на практике ситуация выглядела угрожающе. Сменивший Петлюру на должности военного министра Николай Порш констатировал на заседании генсекретариата Рады 29 декабря: "Настрій гарнізону в Києві різний: одні частини займають нейтральну позицію, інші – ворожу, як, приміром, полки Тараса Шевченко, Дорошенка. Деякі частини, на які можна було б опертися, як "Курінь смерті", Полуботківський полк, Богданівський, дуже стомились і до активної роботи зараз мало придатні".

Через несколько дней, 3 января, тот же Порш заметил: "Фактично армія вступила в стадію стихійної демобілізації. Солдати розбігаються. Майно гине. Штаби, ради, комітети – безсилі боротись з цим. Люди тікають з фронту юрбами".Теоретически можно было бы снять несколько дивизий с немецкого фронта и двинуть их против большевиков. Но на практике снимать уже было некого. Фантастические проекты формирования новой украинской армии на наемной основе остались на бумаге – у Рады не было для этого денег.

Зато оригинальным идеям спасения Украины в новом парламенте не было конца – к примеру, 26 декабря 1917 года заместитель военного министра подполковник Жуковский – редкий балбес – высказал мысль объявить независимость и "вступити в федерацію з Румунією, Болгарією для виходу в Адріатику". Подумать только: красные наступают, а этот мечтает о выходе в теплое Адриатическое море! И ведь это запротоколированный факт, значащийся на 69-й странице сборника "Українська Центральна Рада. Документи і матеріали".

Отправленный в Нежин полк имени Шевченко не выполнил ни одного приказа, а потом попросту перешел к красным. Как заметил в воспоминаниях советский командующий Антонов-Овсеенко: "Нежинский гарнизон, во главе с куренем Шевченко, решительно высказался против Центральной Рады, отказываясь выступить против большевиков".

Официально до 11 января 1918 года по старому стилю, когда был объявлен IV Универсал, Украина все еще считалась частью федеративной России. Но на практике по линиям железных дорог уже во всю шла гражданская война с красными.