Мы все переживаем тяжелые времена.

Можно впасть в отчаяние. Можно эмигрировать. Некоторые фирмы уже предлагают такие варианты, стремясь заработать на нашей общей беде. Я решил остаться. Раз есть Киев, то в нем, согласно поговорке, должен быть и «дядька» — Бузина. Оптимизм в меня вселяют история и религия. Я не люблю смуты и революции. Но, к счастью, и они проходят. Любой, верящий в Бога человек, знает, что жизнь дана не только для того, чтобы «срывать цветы удовольствий», как говорил Хлестаков. В жизни много горечи. Все беды, происходящие с нами и с Украиной, случились от страха и отсутствия любви. Политики — чаще всего недолюбленные дети. Посмотрите, как много из них происходят из неполных семей. Люди, уходящие в политику с головой, живущие по принципу «своя жизнь — копейка, и чужая душка — полушка», чаще всего реализуют в деятельности на «общественное благо» свои детские комплексы и юношеские неудачи. Им хочется силы, хочется, по китайскому выражению, спрятаться под светом фонаря. Или — за спиной партии. Раствориться в коллективном бессознательном. Но на всякую силу находится другая сила. Сегодня модно обожествлять «пассионарность» — удаль, если говорить по-простому. Просто молятся на нее как на идола! Пассионарные народы… Непассионарные… Но одной пассионарности мало. Извините, в палате для буйнопомешанных пассионарность зашкаливает — там «революция» перманентна, строго по Троцкому. Рассудка только нет ни капли. А нам всем нужно просто немножко рассудительности, внутреннего спокойствия.

Что может делать писатель во время революции? Как ни странно, писать. Я начал исторический роман. Не об Украине. Не о петлюровцах и белых. О России. О Москве. О русской смуте. По-моему, самое время. Не нужно требовать от меня политических заявлений. Ни на чью сторону становиться я не собираюсь. Наоборот, надеюсь перетянуть всех на свою — ту, что против распада души. Моя позиция очень проста — в дни, когда горят страсти, я не хочу подливать масла в огонь.