Мне приснился сон. Даже не сон, а попросту говоря, кошмар. В этом сне я был президентом Украины.

Причем не отвлеченным, а конкретным — Виктором Федоровичем Януковичем. Юля сидела где-то под Харьковом. Хулиганов, пытавшихся перелезть через забор в Межигорье, сбрасывала охрана. Очередную попытку оппозиции захватить Киевсовет отбила бдительная милиция. Но все это мало меня утешало. Я очень хотел переизбраться на второй срок, а «покращення», которое я обещал своим избирателям, все не наступало. Соблазны евроинтеграции увлекали меня на Запад. Посол США настойчиво рекомендовал (повторяю, все это сон!) уничтожать природу родного Донбасса, развивая добычу сланцевого газа по американским технологиям силами американских же компаний — лишь бы не покупать газ российский. Природный. Посол называл это почему-то «подлинной энергетической независимостью». Советники и грантоеды упорно тащили меня в Вильнюс подписывать соглашение об ассоциации с ЕС. Они убеждали, что Россия стерпит и не станет поднимать кипеж на границе. А я вспоминал добрые глаза Путина, когда он агитировал за меня на выборах 2004 года, и догадывался своим природным умом, что Владимир Владимирович очень не любит, когда его надежды обманывают. Я знал, что сразу же после подписания соглашения с ЕС на нашей восточной границе возникнут терриконы из конфет и горы из непроданного металла, а сотни тысяч людей (и, прежде всего, на Востоке, который голосовал за меня) могут оказаться без работы. Тогда я лишусь избирателей. Моих. Тоже конкретных, как и я. Тех самых, благодаря которым я сижу в своем кресле. Призрак какого-то страшного молодого человека в трусах и боксерских перчатках, неизвестно откуда проник в мой кабинет. «Боже, меня храни!» — непроизвольно запел я на мелодию царского гимна. Пригрозив боксеру булавой, я снял трубку и набрал Путина. «Владимир Владимирович, мы возвращаемся, — сказал я. — Нам уже не нравится такая Европа». Интересно, какие сны снятся реальному Януковичу? О чем?