Это, конечно, было ожидаемо: расследование убийства Олеся Бузины наши самые неполживые в мире СМИ освещают весьма паскудно. Если это вообще можно назвать освещением. Очевидно, в западных посольствах и грантоедских «фундаториях», в отличие от того же Гонгадзе, к убийству (только вдумайтесь!) самого известного оппозиционного журналиста этой страны никто и никакого интереса не проявляет. Грозных отповедей от наших заморских пастырей-общечеловеков вообще не наблюдается. А значит, немудрено, что и вся рукопожатная общественность, как и демократические журналисты, организованно замолкла в тряпочку.

Ну, конечно – ведь Бузина не такой, как они. А многим из них он не дает покоя до сих пор, даже покинув этот мир.

Да, труженики зомбоящика с телекамерами иногда посещают заседания судов над Андреем Медведько и Денисом Полищуком, подозреваемыми в этом убийстве. Однако на выходе мы наблюдаем лишь некую протокольную картинку, старательно уложенную в генеральную линию партии. Внятной позиции ни прокуратуры, ни адвокатов, а уж тем более детали этого процесса рядовому обывателю, очевидно, лучше и не слышать.

Неполживые СМИ, конечно, легко понять. Ведь на этом процессе уже всплыла масса фактов и регулярно звучат весьма любопытные заявления, которые очков нашей «честной владе» точно не добавляют. А точнее, ставят ее со всей ее силовой машиной в положение то ли очередной «зрады», то ли «ганьбы».

Вот, к примеру, защита арестованных регулярно заявляет на судах (и делает это, стоит признать, очень аргументированно, с фактами), что на самом деле это преступление организовал и продолжает покрывать кто-то очень высокий… в украинских силовых структурах. А то и повыше. Тогда как их подзащитные – результат тотальной фальсификации улик прокуратурой для сокрытия следов реального заказчика и исполнителя убийства.

И к чему народу страны окончательно победившей «гидности» очередной взрыв шаблона? Только представьте: с одной стороны – неугодный власти украинский журналист, убитый за свою позицию. С другой – герои майдана и АТО, которых прокуратура подозревает в данном преступлении, но которые, в свою очередь, заявляют, что реальным заказчиком убийства была… власть.

Как идет этот процесс на самом деле и что там произошло за последние месяцы? На данный момент вступило в силу решение Шевченковского райсуда Киева, где рассматривается это дело, об очередном продлении на два месяца пребывания в СИЗО обоих подозреваемых (Медведько до 4 декабря, Полищука – до 9-го). Заново стартовала волокита на уровне апелляционных инстанций.

До сих пор судьи продолжают удовлетворять почти все ходатайства следователей и прокураторов, отклоняя большинство просьб защиты. Та, в свою очередь, пытается убедить суд в необходимости смягчить меру пресечения подозреваемым, а в идеале провести проверку альтернативных версий преступления.

Показательно, как это дело проходило первую стадию баталий в Апелляционном суде Киева. В течение двух месяцев служители Фемиды регулярно делали самоотводы, из-за чего заседания по многу раз переносились (видимо, мало кто из судей нынче горит желанием включаться в этот процесс). Часто откладывали рассмотрение дела на более поздний срок под разными весьма чудными предлогами. Скажем, на заседание просто не явился кто-то из судей. А иногда случалось и такое: одного из подозреваемых почему-то не успевали (!) вовремя доставить в зал суда, после чего заседание вновь передвигали на неделю и больше.

О чем говорят на процессе представители защиты и обвинения в последние месяцы?

Версии защиты

С самого начала процесса адвокаты пытаются обратить внимание суда на серьезные, как они утверждают, нестыковки в основных уликах, взятых за основу прокуратурой. Например, в тестах ДНК, которые, по версии следователей, являются основным доказательством вины Медведько и Полищука. Эти анализы проводились целиком под контролем МВД, и с самого начала экспертизы было якобы зафиксировано существенное нарушение процедуры (использовались некие американские реагенты, которые официально не зарегистрированы в Украине и не предназначены для судебно-следственных экспертиз). Поэтому, как говорят адвокаты, материалы могли быть на любом этапе сфальсифицированы.

Версия, которую пытается продвигать защита, звучит так: Медведько и Полищук, как активисты праворадикальных движений, еще задолго до убийства Олеся Бузины (и, возможно, до майдана) находились под пристальным вниманием украинских спецслужб. За это время на них якобы могло быть собрано обширное досье, в том числе и материалы ДНК. И вот, когда убийство произошло, как предполагают адвокаты, двое нынешних подозреваемых оказались идеальным вариантом для запутывания следов истинных заказчиков и исполнителей. Материалы ДНК, как и другие данные в отношении Медведько и Полищука, на каком-то этапе могли быть просто приобщены к делу. И теперь, когда Медедько и Полищук находятся под стражей, а защита ведет долгие прения в судах, следствие просто не отрабатывает никаких других версий.

Более того, основные представители адвокатской группы, которая ведет это дело – Андрей Федур и Сергей Войченко, – отмечают, что злополучный Ford Focus с иностранными номерами, в котором были найдены вещи предполагаемых убийц (по ним и проводилась вся экспертиза ДНК), мог оказаться подлогом в тщательно спланированной операции прикрытия. В результате, следствие с самого начала пошло по ложному пути, якобы выстроенному реальными организаторами. Федур не исключает, что Ford мог быть и обыкновенной «машиной прикрытия», принадлежащей украинским силовикам, а реальные убийцы могли находиться и в другом авто, и даже производить выстрелы из другой точки.

По крайней мере, такая схема, по словам Федура, была использована «оборотнями в погонах» в ходе убийстве журналиста Георгия Гонгадзе, по делу которого, кстати, Федур также выступал адвокатом. «Почерк тот же. Возможно, те люди, которых увидели свидетели, являлись просто группой прикрытия, которая должна была отвлекать внимание и вести следствие по заранее спланированной траектории, – утверждает адвокат. – Как показывает практика подобных преступлений, если убийство готовят профессионалы, тем более с «оборотнями в погонах», то и машин для отвлечения может быть несколько».

Действительно, странным является то, что некоторые свидетели, на показания которых в этом процессе опирается сторона обвинения, в первые дни после убийства указывали, что автомобиль с предполагаемыми убийцами был модели Ford Transit. Но впоследствии в протоколах этих же свидетелей марка авто вдруг изменилась – начал фигурировать Ford Focus. То есть ключевые свидетели путали микроавтобус с легковушкой.

Еще один свидетель (на которого также опирается сторона обвинения) в своих показаниях указывал, что предполагаемые убийцы, которых он видел в день убийства и которых впоследствии опознал в лице Медведько и Полищука, были в вязаных шапках. Однако, что странно, в автомобиле Ford Focus впоследствии обнаружены не вязаные шапки, а кепки-бейсболки, с которых следователи и снимали все данные ДНК и приобщали их к делу (эти данные позже и сошлись с ДНК обоих подозреваемых, а также их родственников).

Но самое удивительное, что в деле нет никаких внятных экспертиз по автомобилю, его предыстории. Во-первых, неясно, как нигде не зарегистрированный автомобиль с итальянскими номерами мог свободно передвигаться по территории Украины? Как он вообще мог пересечь границу страны?

Во-вторых, непонятно, как некий уроженец Азербайджана (кстати, еще один ключевой свидетель обвинения), который, по словам следователей, занимался перепродажей подержанной автотехники, мог легально продать данную машину Медведько и Полищуку, причем без регистрации и документов?

Несмотря на то, что в Украине на самом деле сейчас много такого транспорта (особенно его массово завозили в зону АТО), адвокаты продвигают такую версию: речь может идти о банальном бизнесе по перегону краденых авто из Европы в Украину (для их последующей легализации либо продажи на запчасти), который давно налажен и приносит многим силовикам и таможенникам стабильные доходы. Известно, что те, кто занимаются этим бизнесом, давно под «колпаком» у правоохранителей, а точнее «крышуются» ими. Если какое-то дело очень нужно «склеить» или получить «левые» показания, «оборотни в погонах» часто прибегают к услугам своих «партнеров» в уголовной среде.

Сергей Войченко, второй адвокат подозреваемых, отмечает, что в деле полностью отсутствуют данные экспертизы мобильной связи обоих подозреваемых, которые якобы были собраны и на которые ссылается сторона обвинения в качестве еще одной важной улики. А значит, возможно, у следствия просто нет никаких данных анализа мобильной связи Медведько и Полищука, которые бы доказывали как их связь друг с другом, так и подтверждали бы сам факт их местонахождения в день убийства в Киеве. Отметим, что по версии защиты оба в день преступления находились за сотни километров от столицы – один на базе Правого сектора в Днепропетровской области, другой – в зоне АТО на Донбассе.

Еще более странно то, что Генпрокуратура за последние три месяца так и не смогла проверить показания целой группы свидетелей, данными которых оперирует защита и которые она представила Шевченковскому райсуду еще в августе, обосновывая алиби. Даже если прокуроры считают эти показания фальсификацией (именно такую позицию они высказывают в суде), то они все же должны их перепроверить и результаты приобщить к делу. Однако следователи ссылаются на некие процедурные трудности в проверке этих лиц, так как они проходят службу в зоне АТО (соратники Медведько и Полищука), где у прокуратуры по части проведения следственных действий есть ограничения.

Наконец, важно, что в материалах дела, которое прокуратура передала в суд, так до сих пор и нет достоверных данных касательно орудия убийства. Сейчас следователи заявляют, что все пять выстрелов были осуществлены из револьвера системы «Наган» 1930-х годов выпуска, который не оставляет гильз после стрельбы и, таким образом, делает идентификацию оружия по картотекам и другим базам невозможной.

Но адвокаты утверждают, что на данный момент к делу подкреплен лишь урезанный вывод криминалистов – о том, что убийство совершено из некоего короткоствольного оружия. При этом на месте убийства найдено лишь 3 из 5-ти пуль. Прокуратура утверждает, что еще две пули им не удалось разыскать. По оценке защиты, по фотографиям, к которым адвокаты имели доступ, они больше похожи на пули пистолета ТТ, а не револьвера. О чем, кстати, заявляло даже руководство столичного управления МВД в первые дни после убийства. Однако чуть позже мнение силовиков внезапно изменилось. Андрей Федур в ходе процесса регулярно озвучивает судьям предположение, что пистолет на самом деле может числиться в картотеках. Просто кому-то из высоких руководителей силовых структур, кто якобы и толкает следствие по ложному пути, известно, за кем (или за каким ведомством) это оружие было закреплено. Возможно, именно поэтому, как утверждают адвокаты, в деле вообще отсутствуют результаты баллистической и трассологической экспертиз.

Версия милиции и прокуратуры

Прокурор Александр Машков, который ведет это дело, пока что отказывается официально общаться с прессой и делать какие-либо заявления вне рамок судебного процесса. Однако в индивидуальной беседе главный представитель обвинения пояснил мне свою позицию в ответ на упреки адвокатов: большинство заявлений защиты в рамках данного процесса являются не более чем голословными предположениями, которые не имеют под собой никакой доказательной базы. С политической точки зрения все звучит, разумеется, красиво. Но следователи и суд могут опираться только на факты. В частности, по его словам, громкие заявления Войченко и Федура о том, что прокуратура якобы занимается организованной фальсификацией и подлогами улик по этому делу, являются не более чем личными предположениями адвокатов. И больше похожи на эффектную пиар-стратегию, привлекающую внимание СМИ.

Так, по словам Машкова, в день убийства Олеся Бузины из салона и вещей злополучного Ford Focus были взяты ДНК-материалы, экспертиза по которым уже спустя несколько часов началась в Государственном научно-исследовательском экспертно-криминалистическом центре (ГНИЭКЦ). Это заведение располагает самой современной в Украине технической базой для подобных анализов. Сама экспертиза проходила в рамках стандартных процедур, по которым подобные экспертизы там проводятся уже много лет по массе разных уголовных и других дел. В частности, на базе именно этого центра уже полтора года проводится идентификация останков погибших в зоне АТО. Полученные данные ДНК тут же были внесены в базы данных и хранятся там по сей день. И лишь впоследствии они совпали с данными Медведько и Полищука (а также их родственников), на которых позже вышли следователи, увидев их связь с брошенным авто.

Более того, все эксперты и криминалисты, которые занимаются анализом материалов и улик, как и по любому другому делу, несут прямую уголовную ответственность в случае предоставления каких-либо недостоверных сведений. В стране периодически меняется власть, и желающих однажды сесть за явный подлог улик в случае проверок среди силовиков нет. А посему, по мнению Машкова, громкие заявления Войченко и Федура – это не много и не мало, а претензия ко всей экспертно-криминалистической и правоохранительной системе Украины. Как и к производителям техники и препаратов, на которых проводятся подобные экспертизы. К слову, значительная часть этой техники и препаратов выпускается за рубежом и применяется в аналогичных экспертизах во многих странах мира. По словам прокуроров, заявления адвокатов о том, что используемые реагенты не прошли регистрацию в Украине, не соответствуют действительности.

Посему Машков исключает возможность подлога улик, так как ДНК-экспертиза – отнюдь не единственное, чем располагает следствие. По его словам, прокуратура имеет все основания сомневаться в показаниях свидетелей, которых Шевченковскому районному суду столицы в августе представила сторона защиты, пытаясь обосновать наличие алиби у подзащитных. В этой связи он задается встречными вопросами: почему адвокаты не предоставили суду данные свидетелей или хотя бы их показания на предыдущих стадиях процесса? Почему подозреваемые Медведько и Полищук с самого начала официально объявили об отказе сотрудничать со следствием и давать какие-либо показания? Не для того ли, чтобы защита успела выстроить более-менее убедительную версию алиби в день убийства? Что для них сейчас может быть дороже, чем доказать невиновность и давать правдивые показания, чтобы не лишиться свободы (если они действительно невиновны)? Но вместо этого, по словам прокуроров, подозреваемые и многочисленная группа поддержки из числа «правосеков», регулярно посещающих заседания суда по делу Бузины, пытаются обвинять силовиков в репрессиях против радикалов.

Пока что у прокуроров так и не удалось выяснить, располагает ли следствие орудием убийства. Они лишь подтверждают, что убийцы действительно стреляли из револьвера 30-х годов выпуска. Уже само это указывает на очень грамотную подготовку к убийству: в отличие от современных пистолетов, как сказано выше, револьвер не оставляет гильзы на месте преступления.

Впрочем, именно здесь кроется еще одна любопытная странность в уликах, на которую обращают внимание и адвокаты подозреваемых. Если убийцы действовали настолько грамотно, чтобы использовать такое нетрадиционное старое оружие, пытаясь замести все следы на месте убийства, то почему, делая следующий шаг (бросая автомобиль FordFocus в нескольких кварталах от места преступления с вещами, а значит и материалами ДНК), они поступили так топорно и оставили все улики против себя?

Адвокат Федур, ссылаясь на собственный долголетний опыт в уголовных делах, отмечает, что когда убийцы скрываются с места преступления и не хотят оставлять «хвосты», то, если используют оружие, отсутствующее в картотеках, его логично бросать тут же. В противном случае преступник оставляет при себе идеальную улику против себя, то есть идет на неоправданный риск. С другой стороны, никогда не входит в практику убийц оставлять какие-то другие предметы вблизи от места преступления (будь то личные вещи или даже окурки).

В данном же случае, по версии следствия, все произошло с точностью до наоборот. Убийцы используют весьма нетрадиционное оружие, отсутствующее в базах данных, затем уносят его с собой (и оно якобы не найдено до сих пор), но тут же за пару кварталов бросают авто с личными вещами, по анализу ДНК которых следствие легко затем и вычисляет обоих подозреваемых.

Опять же, в ответ на это позиция следствия проста: обычно в любом преступлении даже опытный убийца сталкивается с волей непредвиденного случая, оставляя за собой следы и улики вопреки плану. По этим следам впоследствии и можно распутать весь клубок событий и выйти на преступника. Именно так раскрывается большинство преступлений, в т.ч. профессиональных. Скажем, у преступников сразу после убийства иногда случается приступ паники. Им может показаться, что за ними «хвост» или погоня. В эти моменты они и начинают совершать ошибки, действуя не по плану. Однако, по мнению защиты, за этой, как и за остальными логическими нестыковками, которых в версии следователей уже набралось слишком много, как раз и кроется еще одно из очевидных доказательств подлога улик.

Юрий Лукашин, фонд памяти Олеся Бузины.