Сравнение постсоветских государств с феодальными не ново. И если при этом учитывать стадиальность исторического развития, то становится понятным, почему так привлекательны самодержавные рецепты Кремля для украинских президентов.

Мы помним, как копировал эти стратегии Леонид Кучма, как Виктор Янукович пытался создать из Партии Регионов некое подобие Единой России.

Соблазна стать украинским Путиным не смог избежать и Петр Алексеевич.

Но, видимо, наложение взаимоисключающих исторических паттернов задает маятниковое движение украинской истории. Если бы не прививка польской традиции с ее рокошами, магнатами и шляхетскими конфедерациями, то возможно украинские версии «самодержавности» смогли бы просуществовать намного дольше и быть намного самодержавней.

Но, главное, что продолжает роднить нас с северным соседом — специфический симбиоз власти и собственности. Формирование слоя украинской «аристократии» происходит на базе окологосударственных бизнесов все 26 лет независимости. Это и есть, в сущности, ее главный итог и главная задача, которую, сообразно феодальной логике, решает каждый олигарх и каждый гарант.

Это и есть главный нерв и внешней политики, и политических процессов внутри Украины.

В такой традиции право собственности всегда будет ставится под сомнение — ее невозможно формализовать ни наследственно, ни законодательно, ни морально. Никого не интересует эффективность, честность и профессионализм — интересует лояльность.

Лояльные «первому среди равных» феодалы могут быть бенефициарами системы, нелояльные — от Лазоренко до Коломойского — из нее выпадают.

Борьба феодальных кланов за право быть первыми среди равных, приводит к тому, что возможности личного обогащения всегда являются результатом ущерба, нанесенного государственным интересам.

Это прекрасно демонстрируют такие кейсы как история с Криворожсталью при Тимошенко или история с Приватбанком при Порошенко.

С одной стороны, слабое государство выгодно украинской «аристократии», поскольку это бесконечное «окно возможностей». С другой стороны, борьба за ресурсы всегда может быть интерпретирована находящимся у власти кланом как восстановление некоей высшей социальной справедливости и законности.

Все нынешние бенефициары Майдана — высшие чиновники, политики и весь окологосударственный «бизнес» — прекрасно понимают, что формальных гарантий для сохранения собственности после потери власти у них практически нет.

Так же как не было и у их предшественников.

Единственная возможная хоть какая-то гарантия собственности в слабом государстве с рыхлой правоохранительной и судебной системой — клановые и родственные связи.

В Украине не существует «общество договора», но в ней успешно реализовано «общество доворняка» (по аналогии с теориями Сороса и Поппера о «закрытом» и «открытом» обществе).

Реальная политическая жизнь в Украине проходит в тени, все значимые экономические и управленческие решения принимаются в теневой зоне. Антикорпупционный и по совместительству антиконституционный (а конституция это своего рода общественный договор) суд — ярчайший тому пример.

Удивительно, насколько традиция западного «общества договора» (юнгианская Персона или Эго) оказалась бессильна перед традицией украинского «общества договорняка» (юнгианская Тень). И, по большому счету, она вынуждена была ему уступить.

Тень — один из фундаментальных архетипов.

Если рассматривать ситуацию по К. Юнгу, тень это то, что Запад не хочет и не может признавать в себе. Именно поэтому правящий класс Украины так раздражал Байдена, Пайетта, еврочиновников... И продолжает раздражать.

Шекспировский Яго, подставивший Отелло, классический пример архетипа Тени, очень напоминает историю с Бабченко, которой Украина ошарашила Запад... Можно найти и другие параллели с архетипической «классикой».

Настоящая власть — власть тайная, теневая. Небрежно задрапированная западной традицией, изнанка власти в Украине проступает своей «подкладочной» стороной. Не отсюда ли берет начало стихийная конспирология, в простонародье именуемая зрадофильством?

Как тут не вспомнить ранний феодализм с его «войной всех против всех», с его бесконечными кидками и договорняками?

И как тут не вспомнить о том, что буржуазные революции были своего рода вытеснением «феодальных порядков» на периферию коллективного сознания и культуры...?

Если Запад (Эго) не сумеет переварить Украину (Тень), это будет для него серьезным экзистенциальным ударом. И тогда это будет означать, что в Украине он столкнулся не только со своим прошлым, но и со своим вполне вероятным будущим...

Любое Эго отбрасывает тень. Украинские феодалы — это Тень западной элиты, его бессознательное. Украина — пародийно-теневое повторение Запада. В данном случае — пародийное повторение западных традиций и институтов.

Как удивительно похожи отношения Запада и Украины, на структурную динамику Эго (Персоны) и Тени:

«Специфическое содержание Тени может меняться в зависимости от установок Эго и степени его дефензивности. Обычно Тень аморальна или, по меньшей мере, имеет плохую репутацию, то есть содержит те черты личностной природы, которые противоречат правилам и моральным устоям общества...

...собственные защитные механизмы Эго, направленные против такого осознания, настолько эффективны, что лишь немногим удается их преодолеть.

Эго не переживает свою Тень непосредственно. Оставаясь неосознаваемой, она проецируется на других.

Дефензивный или психологически наивный человек будет настаивать на том, что он видит истину, и игнорировать проективную часть. Эта защитная стратегия, безусловно, лишает его возможности использовать свой опыт для осознания теневых черт и их интеграции. Вместо этого дефензивное Эго настаивает на собственной правоте и выступает в роли невинной жертвы или простого наблюдателя. В то время как Эго чувствует себя невинным агнцем, другой человек является для него монстром. В этом заключается механизм создания козлов отпущения».

(М. Стайн. «Юнговская карта души: Введение в аналитическую психологию)

Парадокс в том, что у Украины как тени Запада, есть еще и собственная тень. Несомненно, это Россия — подавленное украинское бессознательное.

Зажатая между Россией и Западом, Украина ведет себя как главный герой архетипической «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда», описывающей полное расщепление между Персоной и Тенью, когда колебания между двумя противоположностями не снимаются интеграцией. В противном случае неприятие Персоной собственной Тени, порождает неистовый конфликт.

Нечто похожее в раннефеодальном обществе переживал обращенный в христианство вчерашний язычник (неслучайно в последнее время споры о Владимире Крестителе в Украине так актуальны). Пожалуй, первым, кто в Европе заговорил об этом, в 19-ом веке был Ницше — культурный предтеча германского нацизма и других авторитарных режимов века 20-го.

Этот украинский кризис индивидуации может быть разрешен только интегративно. Это своего рода «третий путь» — осознанная альтернатива для Украины, в которой будут преодолены бессознательные комплексы и старые паттерны реагирования. Импульсивное и нестастабильное «раннефеодальное Эго» может повзрослеть, встать на путь развития, если будет предложен новый символ этого развития, новые установочные смыслы.

На всякий случай: это не имеет ничего общего с примитивно понимаемым компромиссом между патриотами и сепарами, русофобией и европоцентричностью.

Это должны быть именно новые интергативные установочные смыслы!

Однако, не ищите их в нашем нынешнем политическом дискурсе — их нет!

И все же, если верить Юнгу, этот смысловой вакуум может быть хорошим признаком — стадией на пути взросления.

Надежда не на политиков и феодалов внутри или вовне страны — только на украинское бессознательное: возможно групповое чувство самосохранения уже сейчас подталкивает его к незримой для нас интегративной работе.

Хочется верить, что это чувство в украинском народе не атрофировано. Что парадоксальным образом беспросветный вакуум наполнится и неожиданно для самих себя мы окажемся способны на новые идеи и новых лидеров.

Иначе нас гарантированно ждут знакомые исторические грабли, больно бьющие по национальному лбу и самолюбию.

Владислав Михеев, Facebook