Просто для того, чтобы мои украинские друзья понимали суть обстрела Макеевки.

1. Военных объектов в зоне поражения или где-то поблизости просто нет.

2. Даже если предположить, что они там есть, то перемирие и вот это все.

3. В последний раз, о том, что кто-то загнал артиллерийскую установку в жилой квартал и открыл огонь, я слышал в декабре 2015-го. Сам, живя на Петровке, никогда подобного не видел.

4. Непосредственно по городским улицам, военная техника и вооруженный личный состав передвигаются только во время парадов. Просто так не ходят и не ездят. Поэтому говорить о том, что метили в скопление техники или живой силы, как вы понимаете, просто глупо.

5. Списать на «они стреляли в ответ» не получится. Потому, что даже если предположить, что «вопрос» задали отсюда, то отвечали не военным, а мирным жителям.

Что в итоге? Этот «беспокоящий огонь», который, вроде как, для создания «особенной атмосферы», уже больше года убивает людей. Убивает. Людей. Ради, мать его, «беспокойства».

Если ты считаешь, что с «беспокоящим огнем» не все так однозначно, то, скорее всего, ты или дурак, или соучастник преступления.

Тут наши «украинские партнеры» всерьез рассуждают о том, что если включить украинские телеканалы, то Донбасс «проснется». Донбасс, котики, давно проснулся. Каждый «беспокоящий» обстрел — это похороны, слезы и очереди у местных военных комиссариатов.

Уверен, что «беспокоящие обстрелы» придуманы именно для того, чтобы ВСУ было с кем воевать. Чтобы эта война стала личной для каждого дончанина. Пусть даже самого аполитичного. Эта война, она про деньги, а не про какую-то там защиту территориальной, прости Господи, целостности.

Понимаю, что нормальным людям все и так давно понятно и лишних слов не требуется, а отмороженным диванным воинам так даже интереснее. Но есть и те, кому нужна пища для размышлений. Подумайте. А я пока поборюсь за то, что осталось от моего гуманизма. Потому, что нормальному человеку, журналист он или нет, очень трудно оставаться более или менее объективным, когда убивают его родной город.

Игорь Гомольский, Facebook