Это сокращенный перевод статьи львовского историка Василия Расевича, опубликованной в прозападном издании zaxid.net. Возможно, для многих станет открытием, что украинский националист и бандеровец это не всегда одно и то же (прим. редактора).

История от имени ОУН (б)

Выставка «Украинская Вторая мировая», подготовленная Украинским институтом национальной памяти и Центром исследования освободительного движения, подает одномерную историю войны — националистическую. Но и это еще не все. Она рассказывает историю именно от имени ОУН Бандеры. Если в канве выставки появляются сюжеты, связанные с ОУН Андрея Мельника, то обязательно отмечается, что «бандеровцы» были против. А когда «бандеровцы» открыто колаборировали с немецкими нацистами, нераздельно связывая свои планы на будущее с Третьим Рейхом, то буква «б» где-то теряется или сразу идет оправдание такой политики. Например: «ОУН договорилась с немецкой военной разведкой (Абвером) о создании небольших военных формирований. Для войны против Польши в 1939 году организованы «Военные отряды националистов» во главе с Романом Сушко, однако в боях легион Сушка не принял участия». Или же: «В июне 1941 г. вместе с вермахтом на территорию СССР вступили «Дружины украинских националистов (батальоны «Нахтигаль» и «Роланд»)».

Обратите внимание на употребление таких слов: «небольшие», «однако». Они приняты для того, чтобы одновременно уменьшить уровень сотрудничества «бандеровцев» с Абвером, но и продолжить исторический рассказ от их имени. Для того, чтобы посетителям выставки факт коллаборации не ахти как бросался в глаза, они пишут: «После того, как нацисты отказались признавать Акт восстановления Украинского Государства 30 июня 1941 и развернули репрессии, члены ОУН (б) перешли в подполье и начали антинацистскую борьбу». Может, оно и хотелось бы так переписать историю. Но ... Дело в том, что «Нахтигаль» и «Роланд» не прекратили существование в октябре 1941 года, а были переформатированы в 201-й шуцманшафт батальон, командиром которого был Побигущий, а заместителем — Роман Шухевич. И прослужил Роман Шухевич в этом батальоне до 1 декабря 1942 года, когда истек срок контракта. Означает ли это, что члены ОУН (б) вели антинацистскую борьбу, будучи шуцманами?

А вот когда речь идет о созданной «мельниковцами» 14 дивизии Ваффен-СС «Галичина», то авторы выставки сразу занимают четкую «бандеровской» позицию: «Руководство ОУН (б) выступило против формирования дивизии, считая ее инструментом борьбы за чужие интересы». Возникает вопрос, как же оно раньше не «прозревало», а дождалось аж 1943 года? И чем занималась ОУН (б) до конца 1942 года?

Это не простые вопросы для украинских националистических историков, потому что они сами пишут, что «антинемецкий фронт УПА открыла 7 февраля 1943 г.». Здесь нужно сделать одно уточнение, что названая дата отсчета касается именно «бандеровской» УПА. Ибо деятельность самообороны, «Полесской сечи» и УПА атамана Бульбы-Боровца известна и в 1941, и в 1942 годах. Правда, когда ОУН (б) приняла решение присоединиться к вооруженной борьбе за вермахтом, то сразу устроила мародерскую атаку на формирование атамана Бульбы-Боровца. Насильно подчинив себе отряды полесского атамана, ОУН (б) принесла на те территории не только свою специфическую партийную дисциплину, но и идеологию украинского интегрального национализма Донцова. С тех пор нет больше оснований говорить о неидеологическом украинском движении на Волыни и Полесье. Но об этом позже — когда речь пойдет об этнических чистках против поляков.

Основным недостатком исторического рассказа выставки является ее «бандероцентризм». И здесь речь не идет ни о каких штампах и клише. Просто в основе изложения лежит линия ОУН (б). На выставке только один раз вспоминают, что: «Украинские партии, представленные в польском Сейме, призвали украинцев забыть прошлые недоразумения и выполнить гражданский долг перед Польшей». Упоминание мимоходом мощной центристской парламентской партии УНДО и гиперболизация роли ОУН является как бы насмешкой над историей. А «детское» объяснения коллаборации ОУН с нацистами вообще заставляет усомниться в научной компетентности работников УИНП.

Описывая факт коллаборации уже в самом начале войны, авторы пишут: «Подпольная ОУН рассчитывала на немецкие обещания отдать Галичину и Волынь украинцам. Националисты не знали, что Гитлер договорился отдать Западную Украину Сталину. Небольшой украинский отдел под командованием Романа Сушко продвигался с территории Словакии вместе с вермахтом. Рядом с тем в некоторых местностях в польском тылу ОУН подняла восстание, провозглашая восстановления украинской государственности. Выступления ОУН жестко подавляли польская полиция и армия ». Если бы речь не шла об одной из трагических страниц истории, то эти формулировки можно было бы назвать анекдотом о плохом ученике, который отвечает на суде истории.

И вместо того, чтобы рассказать посетителям выставки о том, что руководство ОУН (б) состояло из людей малообразованных, политически неопытных и идеологически зашоренных, но фанатичных патриотов, которые ошиблись, делая ставку на нацистский Третий Рейх, чем обрекли украинские независимые надежды на поражение, авторы продолжают лепетать: не знали, обманули, не выполнили обещаний. На самом деле эта тема еще ждет тщательного исследования. Но факт остается фактом — такая концепция при каких обстоятельствах не должна лечь в основу исторической политики современной Украины. В противном случае Украина, которая возникла в 1991 году, разделит судьбу поджигателей Второй мировой войны, и всем нынешним и будущим поколениям придется объяснять, почему их предки были на стороне Гитлера, а не союзников.

Такая интерпретация также не предоставляется для введения ее в школьную программу, потому что ученики просто не поймут таких уловок, когда для национального нарратива избирается рассказ от имени группы националистических экстремистов, которые коллаборировали с врагом и вместе с ним потерпели поражение во Второй мировой войне. Этот рассказ не станет также консолидирующим ферментом для украинского общества, поскольку даже сейчас трудно понять, почему украинцы в Красной Армии на войне с нацизмом — это так себе, а украинцы в униформе СС и Вермахта — это наши национальные герои. Не поможет внутреннем взаимопониманию и дилетантский вывод: «Сентябрь 1939 показал: на долю украинцев выпало снова воевать в разных армиях, бороться за чужие интересы, часто между собой». Патетически и метафорически, но крайне неправильно. Потому что кто-то же принимал решение стать в этой войне по сторону страшного зла? Вот они и должны ответить перед судом истории.

Вообще создателям выставки многое хотелось, но не моглось. Хотелось больше рассказать о «Культурной и религиозной активности украинцев в начале нацистской оккупации, связанной с деятельностью членов походных групп ОУН». И здесь можно было бы многое рассказать, по крайней мере о том, кто это все благословлял, назначал, утверждал, финансировал. Но нужно было обязательно потянуть на себя одеяло единой жертвы, а здесь надо рассказывать о расовой сегрегации, терроре, геноциде. Почему-то рассказ о разнице жизни в дистрикте «Галичина» и в Райхскомисариате «Украина» ограничили одним предложением. А здесь кроется также большая бомба. Ответ на вопрос, почему галицким украинцам так повезло, а полякам — нет, также косвенно указывает, кто сотрудничал с нацистским режимом, а кто нет.

Не избежали организаторы выставки и распространенных штампов и клише. Например, фотографии, иллюстрирующие жизнь в условиях оккупации, является постановочными, подобранными исключительно из архива нацистской пропаганды. На выставке видим «Жителей оккупированного Киева, читающих газету», «восстановление сельской церкви» и просто шокирует кадр «Немецкий офицер с маленькой девочкой в ​​украинском селе». Девочка в праздничной вышитой рубахе, а офицер держит ее за ручку. Для большего подтверждения штампов не хватает только фотографий, где немцы раздают украинским детям шоколад.

Холокост

Рассказ об этом блоке хотелось бы начать с языка. Понимаю, что наш научный дискурс еще не достиг уровня филигранного отбора слов и терминов при описании болезненных и травматических событий. И это не только проблема этой выставки. Употребление слов «уничтожение» и «истребление» к людям просто недопустимымо. Иначе мы уподобляемся нацистам, которые, лелея язык ненависти, говорили об убийстве целых народов как об уничтожении паразитов и вредителей. Очень частое употребление слова «истребление» для обозначения массовых убийств евреев, цыган и украинцев на выставке создает барьер между читателем и написанным.

Но и здесь, при описании крупнейшей катастрофы ХХ века, авторы выставки решили поиграть в прятки. Вместо того, чтобы правдиво рассказать о нацистской екстерминационной политике в отношении евреев, авторы вновь прибегают к максимальной дистанцированности. Тема Холокоста подается так, будто об этом вообще не существует серьезных научных исследований. На самом деле исследования есть, только нам, украинском, они не очень приятные.

Представляется, что авторы выставки именно по этим причинам удовлетворяются общими: «Для ликвидации евреев, цыган и коммунистов нацисты создали специальные подразделения из членов СС и гестапо — айнзацгруппы». Но наиболее символично предложение: «На украинских землях большинство погибло от пуль в ямах, копать часто заставляли самих жертв». Похоже, что употребление слова «погибло» является осмысленным и продуманным, потому вдруг встречаем его уже в следующем абзаце: «В течение недели в результате погромов, инициированных нацистами, во Львове погибли 6 тыс. евреев». Думаю, авторы выставки не имели злого умысла, но эти утверждения звучат так, будто это само по себе произошло.

Что же скрывается за этими отстраненными фразами? На самом деле эти формулировки скрывают основное для украинцев содержание. Речь идет о роли и месте украинцев в осуществлении нацистской политики геноцида против евреев. Авторы не хотят замечать не только томов специальных исследований, но и длительной украинско-еврейской полемики об антисемитизме украинцев. На выставке нет ни слова об участии милиции ОУН в погромах во Львове. Нету даже упоминания о функциях украинской полиции при этапировании евреев и на местах их массовых расстрелов.

Странным выглядит иллюстративный материал к разделу «Холокост». Здесь видим фотографию из Львовского погрома, где погромщики, среди них маленький мальчик с палкой, гонятся за обнаженной и окровавленной еврейкой. Фото есть, а описания, кто были те погромщики, нету. Следующее макабричное фото демонстрирует голых еврейских женщин за мгновение до смертной казни. За ними видно фигуру человека в полицейской форме с белой повязкой. А в тексте выставки нет даже упоминания о вспомогательной полиции. Используя такие иллюстрации, нужно обязательно объяснять посетителям выставки, что делал тот полицейский на месте казни, какова была роль украинской полиции в осуществлении Холокоста.

В рубрике «Бабий Яр» авторы правильно пишут, что это место стало символом Холокоста в Украине. Но почему-то поспешно пытаются рассказать и об убийстве украинских националистов в этом месте. Дело в том, что Бабий Яр не планировалось как место массовой казни украинских националистов. Там действительно погибли несколько известных людей с националистической среды — поэтесса Елена Телига и редактор Иван Рогач, но стоит ставить на одну ступень людей, которые сотрудничали с нацистской властью, и тех, у кого только по этническому происхождению уже не было никаких шансов на жизнь? Вопрос непростой, и он приобретет еще большую остроту, когда придет время для украинско-еврейского диалога.

Крестьянская война или «Жакерия»

Описывая украинского-польский конфликт, авторы выставки прибегают к нескольким откровенным манипуляциям. Если у кого-то еще могли быть сомнения в «оуноцентричном» изложения истории Второй мировой войны на выставке, то блок «Война в войне. Польско-украинский конфликт» расставляет все точки над «и». Авторы выставки теперь больше не играют в прятки, а прибегают к глубоким историческим экскурсам о бедах, которые причинили поляки украинцам, будто этим можно оправдать последующие убийства. Украинский историкам кажется, что если рассказать о «глубоких исторических корнях противостояния», то станет само собой разумеющимся, почему оно во время войны переросло в вооруженный конфликт. И тут начинаются невероятные манипуляции.

УИНП любой ценой хочет свести кровавую резню на Волыни в 1943 году к войне двух армий — УПА и АК. Он и формулировки хитроумное придумал — «война в войне». Не забыв при этом упомянуть, что «Отсутствие успехов в политическом решении вопроса толкнула обе стороны к попыткам военного решения, которые вылились в кровавую войну». Очевидно, что авторы выставки всеми силами пытаются представить события на Волыни как паритетные действия двух армий, а этнические чистки против поляков — как закономерные жертвы, которые встречаются среди гражданского населения во время войны. А если этого окажется недостаточно, то надо использовать еще одно «изобретение»: квалифицировать эти события крестьянской «жакерией», где не было идеологий, где не было ни правых, ни неправых.

Хотя точную позицию создателей выставки в вопросе, чем же были события на Волыни 1943 года — крестьянской «жакерией» или «войной в войне» — достаточно зафиксировать. В разделе «Участники войны» читаем: «Главными участниками вооруженного конфликта были военные формирования обоих подпольных движений: Украинской повстанческой армии и Армии Крайовой». А дальше идет просто «откровения» украинского националиста: «В эпицентре противостояния оказалось гражданское население, наличие или отсутствие которого на спорных территориях могла сыграть решающую роль в решении принадлежности этих территорий после войны. Но украинское и польское население было не только жертвой расправ во время нападений вражеской стороны, а иногда непосредственным участником или даже инициатором атак. Конфликт временами приобретал характер крестьянской войны или «жакерии» (особенно на Волыни в 1943 г.), в которой вопросы политического характера играли вторичную роль. Условия партизанской войны, общая аморализация общества на фоне мировой войны создали дополнительные возможности для совершения военных преступлений обеими сторонами противостояния».

Если с такой позицией Украина собирается принять участие в диалоге с польскими партнерами, то сразу хочу сказать, что нас ждет полное фиаско. Дело в том, что, казалось бы, за хитроумными уловками формулировок УИНП удалось сказать свою «украинскую» правду. Но это правда не просто для внутреннего потребления, это правда для узкого круга адептов ОУН (б).

На самом деле никакой «жакерии» на Волыни и Полесье 1943 не было. Намеки на нечто подобное проявились, когда в 1939 году нацистская Германия и СССР расчленили Польшу, и территории Западной Украины оказались в УССР. Местный люмпен-пролетариат бросился грабить богатых. Случилось так, что теми богатыми были поляки, которые потеряли защиту со стороны своего государства. Грабители не то, что не были националистами, они часто не имели никакого национального сознания. Грабежи часто сопровождались ужасными убийствами, на что советская власть сначала смотрела как на торжество классовой справедливости. Остатки польских семей и осадников потянулись к городкам, где было больше поляков и не было всеобъемлющего крестьянского моря. Начало кровавому конфликту было положено.

Но об этом на выставке ничего. Как и нет практически ничего о деятельности атамана Бульбы-Боровца, последовательного критика ОУН (б). Нету также о том, что после того, как ОУН (б) добралась на Волынь и Полесье, начались массовые масакры против польского гражданского населения. В июле 1943 года вспыхнули одновременно десятки польских сел и хуторов. Это ОУН, согласно идеологии Донцова, «зачищали» территорию от поляков. Об этом на выставке — ни слова. Зато достаточно о противодействии УПА проведению поляками операции «Буря». На выставке читаем «Украинские повстанцы пытались этому помешать, в результате в отдельных регионах дошло до длительных боев между обеими подпольными армиями УПА и АК, которые прекратились только с приходом советско-германского фронта».

Чтобы правильно прочесть этот сюжет не специалистам по истории, надо обязательно напомнить, что Лондонское польское правительство тесно сотрудничало с Союзниками. Зато УПА, управляемая ОУН, возможно, даже руководствуясь благими намерениями не допустить закрепления за поляками украинской территории, выступила автоматически на стороне нацистской Германии, развязав вооруженную борьбу против Союзников. А теперь попробуем представить, к какой коалиции нас пытаются вписать историки с УИНП? Наверное, не в коалицию победителей, а в преданных сателлитов Третьего Рейха.

Не буду вспоминать нелепые выводы про «общий» проигрыш поляков и украинцев, о том, что этим воспользовалась третья сторона. Хотел бы только спросить авторов выставки, какова причина такого «оуноцентричного» изложения истории Второй мировой войны? Какие принципы и ценности, кроме националистических, они хотят передать современным украинцам? Почему скомпрометированную линию ОУН (б) они пытаются представить как актуальную политику памяти украинского государства? Почему они пытаются современное поколение украинцев сделать заложниками трагических ошибок деятелей прошлого? И главное: где место во всем этом основной массе украинцев, предки которых победили нацизм?

Вопрос большей или меньшей индоктринованости коммунизмом у советских украинцев, а нацизмом — у западных, остается открытым. Он указывает только на то, что к рассмотрению настолько сложных тем надо браться не с точки зрения идеологий или доктрин. Надо заметить во всем человека. Только тогда можно достичь примирения памятей украинского общества, а со временем переосмыслить и весь ход военной истории.

Василий Расевич.