В юности в конце 80-х я верил, что свобода слова существует и что особенно много ее в Европе и Америке. Там были, по общему мнению, наиболее подходящие климатические условия для процветания этой разновидности вольномыслия.

А потом я понял, что свобода слова — это только краткий миг, когда ты можешь ляпнуть, что хочешь. Он выпадает редко. Даже диктаторы не позволяют себе говорить все, что взбредет им в голову. Свобода слова, как и «права человека», — это всего лишь один из мифов, на котором держится система так называемой «западной демократии». Обыватель должен верить, что в его стране существует такая свобода и что он лично свободный человек. Примерно так в Речи Посполитой каждый шляхтич верил, что может стать королем. С верой, как говорится, спорить бесполезно.

Но однажды Бисмарк (а в его стране уже существовал парламент) заметил: «Каждый немец имеет право говорить все что угодно — но пусть он только попробует это сделать!». Поэтому тогда Маркс и Энгельс сидели в Лондоне и писали свои опусы в стол. И примерно тогда же в Лондоне открыто выступал с «критикой царизма» эмигрант из России Александр Герцен. Естественно, приютившую его Британию за колониализм и массовые расстрелы восставших индийцев он не бичевал. Мол, это не для реакционного самодержавия, а для прогрессивного парламентаризма!