По странному стечению обстоятельств, буквально накануне межцивилизационного скандала, вызванного перепечаткой европейскими газетами карикатур на пророка Мухаммеда, мне попалась необычная книжка. Она называется «Мечеть парижской богоматери: 2048 год». Это футуристический роман, изданный в России. Его автор, Елена Чудинова, рисует удручающую картину Европы под мусульманской пятой.

Этот опус, возможно, и не отличается выдающимися литературными достоинствами. Но мрачная перспектива, начертанная в нем, впечатляет. Парижанки носят паранджу. Спорт запрещен. Над воспетым Гюго собором Парижской богоматери красуется мусульманский полумесяц. Сохранившие верность христианству европейцы загнаны в гетто. Старики еще ностальгируют о свободе времен своей молодости, когда в газетах писали что угодно. А наиболее активные из их внуков уходят в террористы, чтобы бороться с захватчиками. Построенный как приключенческий детектив роман начинается сценой взрыва подпольщиками-христианами мусульманского судьи на парижской улочке.

Скептики скажут: это невозможно! На это у автора есть возражение: а разве не случилось то же самое в Константинополе, после завоевания которого турками церковь Святой Софии была превращена в мечеть и остается ею до сих пор? Разве не исчезла под волной мусульманского нашествия христианская цивилизация Египта, Сирии, Палестины и Ливана? Разве не была в свое время мусульманизирована Испания, которой для возвращения христианского лица потребовалась многовековая реконкиста? «Мы проиграем, — пишет Елена Чудинова, — если не признаем факта противостояния двух цивилизаций и двух религий. Трудно и страшно это признать. Но необходимо».

В ливанском Бейруте многотысячная демонстрация под лозунгом «Мы защитим тебя нашей кровью и душами, о пророк Аллаха!» — устроила погром в христианских кварталах. В Иордании арестованы два редактора местных газет, посмевших перепечатать карикатуры. Владельцы парижской «Франс суар» трусливо уволили главного редактора Жака Лефрана «в знак уважения к глубоким верованиям и убеждениям каждого человека».

Между тем сами изображения — более чем невинны. Они выполнены скорее с симпатией к Аллаху, чем с издевкой. На одном из них мусульманский бог встречает в раю души погибших в терактах шахидов предостережением: «Стоп, у нас больше не осталось девственниц!» Если тут и есть ирония, то она относится к наивным бомбистам, верящим, что, подорвав себя, они получат посмертную награду в виде персонального небесного гарема. Но, по большому счету, ни европейцам, ни арабам не до смеха. Мир снова стоит на пороге вселенской религиозной войны, тлеющей с того самого момента, как четырнадцать веков назад было впервые поднято зеленое знамя пророка.

Учение вооруженного пророка

История противостояния мусульманской и христианской цивилизаций имеет давние корни. В переводе с арабского ислам означает «покорность». Между тем до прихода в начале VII века Мухаммеда арабы придерживались разных религиозных верований. Среди них попадались племена, исповедовавшие язычество, христианство и иудаизм. Все изменилось в 622 году, с которого начинается отсчет современного мусульманского календаря. Он стал первым годом «хиджры» — переселения. Тогда новый пророк отправился в оазис Ясриб, где и создал свою религиозную общину. Теперь он называется Медина, что значит просто «город», и является наряду с Меккой одним из двух главных священных мест ислама.

Первое время Мухаммед сохранял надежду привлечь к своей вере иудеев, чью религию считал очень близкой к той, которую проповедовал. Поэтому ранние мусульмане во время молитвы поворачивались в сторону Иерусалима. Но, разочаровавшись в этой иллюзии, Мухаммед решил стать вооруженным пророком. Восемьсот лет спустя Макиавелли выведет знаменитую демоническую формулу: «Все вооруженные пророки побеждали, а все безоружные гибли. Нрав людей непостоянен. Если обратить их в свою веру легко, то удержать в ней трудно».

Мухаммед на основании обычного житейского опыта пришел к тому же выводу, которому неизменно следовал на практике. Племена, вступившие в его союз, образовали конфедерацию, члены которой должны были защищать друг друга. Только они считались правоверными. Все остальные объявлялись «кафирами» — неверными. Первым делом Мухаммед уничтожил обитавшие в Аравии еврейские племена. Потом наступил черед христиан. В 630 году пророк захватил Мекку, откуда его некогда с позором изгнали. Религиозной терпимости древних арабов пришел конец. Отныне их путем стало завоевание.

Последователи Мухаммеда продолжили его территориальные посягательства. Сначала Византийская империя лишилась всего Ближнего Востока. Потом под верблюжьи копыта армии наследников пророка попали Северная Африка, Кавказ и Испания. Христианские иконы осквернялись, изображать Бога запрещалось, пить вино — объявлялось тяжким грехом. Остановить мусульманскую армию удалось только деду Карла Великого — франкскому правителю Карлу Мартеллу (Молоту), разбившему авангард арабского нашествия на французских равнинах под Пуатье в 732 году.

С тех пор пошел обратный процесс. Завоевателей удалось вытеснить с Пиренейского полуострова. На протяжении двух столетий Крестовых походов европейцы вернули под свой контроль Палестину. Но отвоевать все захваченные земли так и не получилось. К тому же не стоит забывать, что потомки изгнанных из Испании арабов до сих пор хранят у себя ключи от оставленных в Европе домов, упорно надеясь туда вернуться. И этот факт должен служить тревожным символическим предостережением.

Кто читал Коран, непременно обращает внимание, что священная книга мусульман написана наподобие армейского устава. Она регламентирует любые случаи повседневной жизни правоверного. В ней даже есть предписание, как правильно резать барана и как вести себя с женщиной, когда у той критические дни. Если из Библии можно вычитать почти любое идеологическое учение, то Коран практически однозначен. Поэтому все новые реформаторы ислама всего лишь пытались вернуться к истокам — к первоначальному завету пророка. А значит, и к присущей в исламе как высший идеал агрессивности: «Нет бога, кроме Аллаха!»

Они действительно не такие, как мы. Как говорится, ментально. Мы мало обращаем внимание на возраст другого человека. Для нас важнее его личные качества. А исламское общество живет по закону дедовщины. Младший всегда должен первым поприветствовать старшего, идущий — сидящего, маленькая группа людей — более многочисленную. Каждое чихание должно сопровождаться громкой хвалой Богу, на которую отвечают строго по формуле: «Да благословит его Аллах и да приветствует!» Отрыжка гостя после обильной еды считается знаком его благодарности. Напротив, зевота — отвратительной привычкой, вызванной шайтаном. Ее ислам предписывает непременно сдерживать.

Из мусульманского дома, по завету Мухаммеда, непременно должны быть удалены все предметы, напоминающие крест, музыкальные инструменты и вино. Рекомендуется пользоваться коврами. Прочие предметы роскоши не приветствуются.

Пророк запретил есть свинину и мясо животных, из которых предварительно не была выпущена кровь. На еду запрещено дуть. Брать пищу нужно непременно правой рукой. А один абзац из пятой суры Корана, называющейся «Трапеза», стоит зазубрить любому христианину: «О вы, которые уверовали! Не берите иудеев и христиан друзьями: они — друзья один другому. А если кто из вас берет их себе в друзья, тот и сам из них». То есть, с истинно мусульманской точки зрения, никакой дружбы с христианами быть не может, ибо «не веруют те, которые говорят, что Бог — это Мессия, сын Марии».

Не нужно думать, что мусульмане так уж придерживаются всех запретов. Да, многие из них презирают Европу, считая ее развращенной. Но стоит посмотреть на то, как ведет себя студент из арабской страны, дорвавшийся до легкодоступных христианских девушек и алкоголя, чтобы понять: казарменное устройство собственного жизненного уклада нравится отнюдь не всем мусульманам. Они изобретают множество хитроумных уловок и двусмысленных объяснений, чтобы обходить религиозные табу.

В Коране сказано: «Первая же капля вина губит душу». Поэтому образованный мусульманин, желающий выпить, макает в бокал палец и стряхивает его со словами: «Но ведь пророк ничего не говорил о второй капле!» К примеру, русский Кавказ пьет ничуть не меньше своих соседей-славян. Говорю это не понаслышке. Некоторые мои сослуживцы по Советской армии из Дагестана хлестали водку так, как не сможет иной залихватский выпивоха из Киева или Рязани.

Из тех же времен я вынес стойкое убеждение: мусульмане такие же разные, как и мы, христиане. И если кто-то из них ценит только силу, то и среди нас достаточно приверженцев таких же методов. В конце концов на физическую агрессию нет другого адекватного ответа, чем собственная агрессивность. В казарменном быту, далеком от умозрительных интеллигентских утопий, я придерживался именно этого принципа. Поэтому и сохранил о своем тогдашнем контакте с другой цивилизацией исключительно приятные воспоминания.

Парадокс заключается в том, что две мировые монотеистические религии имеют общего отца — иудаизм, впервые выдвинувший принцип единобожия. Из контакта греко-римского Античного мира с древними евреями родилось христианство с принципом «Несть ни эллина, ни иудея». А из взаимопроникновения иудаизма и старинных арабских верований — ислам. Точно так же, как ранние мусульмане молились в сторону Иерусалима, первые христиане — ходили в синагогу.

Исламские Савинковы

Мусульманский терроризм появился не вчера. Задолго до потрясших воображение взрывов в Нью-Йорке и героизма самоубийц-шахидов в XI— XIII веках на территории Ближнего Востока существовала секта ассасинов. По-арабски «хашшашун» — курильщик гашиша. Одурманиваясь этим наркотиком, фанатики-сектанты без пощады убивали не понравившихся им местных правителей и крестоносцев. Тогда еще не было взрывчатки. Главным оружием убийц служил обычный кинжал.

Но расплаты ассасины не боялись, веря, что после смерти сразу попадут в тот самый рай, где согласно обещаниям пророка их встретят десятки гурий. Двести лет секта терроризировала Арабский халифат, пока ее одним махом не уничтожили завоеватели-монголы, разрушив до основания замок Аламут, служивший резиденцией главы секты — так называемого Старца Горы.

Можно сказать, что до начала XX века арабский мир дремал. Как писал Лермонтов: «Бедуин забыл наезды для цветных шатров и поет, считая звезды, про дела отцов». Конец этой спячке положила Первая мировая война. Накануне ее британский флот перешел с отечественного угля на более прогрессивный мазут. Королевским военно-морским силам требовалась нефть. А ее запасы были именно на Аравийском полуострове. Это событие положило начало особым отношениям Британии к аравийским княжествам и будущему экономическому взлету Саудовских Эмиратов.

Прогресс автомобилестроения создал небывалый спрос на бензин, и в западном массовом сознании неожиданно возник образ сказочно богатого арабского шейха в бурнусе, но с руками, унизанными бриллиантовыми кольцами и золотыми часами «Ролекс». Избыток денег у арабских нефтяных элит породил тоску об утраченной великодержавности и современные экстремистские разновидности ислама.

Главным идеологом мусульманского террора стал египтянин Сейид Кутб. Получив профессию учителя, он не захотел работать в школе, а стал жить литературным трудом. Поначалу Кутб был сторонником модернизации мусульманского мира в стиле западных ценностей. Неожиданная метаморфоза произошла с ним в 1948 году — после того, как Запад помог организовать на территории Палестины государство Израиль. Но окончательный перелом произошел после поездки в США.Центр «свободного мира» молодому мусульманскому интеллектуалу явно не понравился.

Вернувшись в Египет в 1951-м, он стал членом организации «Братья-мусульмане», а потом возглавил ее отдел пропаганды. Кутб доказывал, что Коран актуален и сегодня. Весь неисламский мир он считал неверным. Во всех исламских странах требовал создать особую мусульманскую общественную систему. Пропаганда идей «Братьев-мусульман» привела к запрету этой организации в Египте. Остаток жизни арестованный Сейид Кутб провел в тюрьме, где его и казнили в 1966 году. Но его книги «Битва ислама и капитализма», «В сени Корана» и «Социальная справедливость в исламе» до сих пор пользуются популярностью среди террористов.

Некоторыми практическими результатами его теоретических изысканий пришлось полюбоваться и мне. В 1997 году в Египте произошел один из самых знаменитых террористических актов. Тогда у мавзолея царицы Хатшепсут возле Луксора было расстреляно 68 европейских туристов. Полиция тут же уничтожила нападавших, но за несколько дней весь Египет опустел от иностранцев.

Между тем эта страна — по сути большая туристическая компания. Простой отелей грозил ей полным банкротством. Египетское правительство пригласило группу украинских журналистов (в том числе и меня) поездить по стране с тем, чтобы убедиться, что все меры безопасности приняты. Пустые египетские отели произвели на меня неизгладимое впечатление. Точно так же, как и каирские трущобы, где люди ютятся прямо на кладбищах в старых склепах без крыш.

Египетские чиновники честно признались, что в стране живут около 80 миллионов человек, а средний класс (его там примерно 5% общей численности граждан) они считают по обладателям телевизионных тарелок. Сколько точно жителей — не знают, так как не все имеют документы. Вычисления же производят, закладывая в компьютер тенденцию роста народонаселения.

Пятизвездочные отели по соседству с кварталами даже не бедноты, а нищеты убедили меня, что для мусульманского терроризма тут всегда будет почва — такая же питательная, как тот дефицит женщин и воды, который породил некогда и само учение Мухаммеда.

Мусульмане в палате лордов

Западная цивилизация при всех ее симпатичных особенностях обладает ахиллесовой пятой. Она слишком стремится к сиюминутной рыночной выгоде. Когда нынешней зимой в Париже сгорели сотни автомобилей, подожженных мусульманскими подростками, киевский обыватель удивленно задумался: откуда вообще взялись в стране Жанны д'Арк целые гетто, населенные последователями Мухаммеда?

Отгадка проста. Стремясь обеспечить автомобильные заводы дешевой рабочей силой в 60-е годы, правительство согласилось принять десятки тысяч рабочих из Марокко, Туниса, Алжира, Сенегала и Турции. Потом, уже в 70-е, алчные, но гуманные французы разрешили им притащить еще и свои семьи, которые, естественно, включали и многочисленных родственников. Теперь в стране 4,5 млн. мусульман и 1621 мечеть.

В Великобритании сторонников ислама меньше — всего около 2 млн. Зато они демонстрируют хороший демографический прирост — ежегодно на 30 тыс. И, кроме того, имеют трех членов палаты лордов. Надеюсь, после этого наивные простаки перестанут удивляться, почему так вольготно чувствуют себя в Лондоне некоторые чеченские террористы, объявленные в розыск российским правосудием. Связи хорошие и давние — еще в 1997 году глава местной «чисто английской» организации «Исламская помощь» Аль-Бани побывал в Чечне и встретился с Асланом Масхадовым.

Отметились исламские «общественники» и в Италии. В 1998-м организация «Бригады джихада» рванула в Неаполе американский армейский клуб — 5 убитых, 17 раненых. Вроде немного. Но ведь профессионализм должен расти! Тем более что и почва для него уже есть — численность мусульман, проживающих в стране, перевалила за полмиллиона.

Не стоит забывать и то, что на протяжении всего XIX века именно Англия и Франция искусственно поддерживали турецкое владычество на Балканах. Возрождение Болгарии, Сербии и Черногории произошло не благодаря Западной Европе, а вопреки ей. В крымскую и русско-турецкую войны Великобритания выступала союзником Турции. И если бы не духовный порыв Александра II и всех восточнославянских народов, входивших в Российскую империю, то турецкие «курорты» были бы везде — и на Золотых песках, и в Дубровнике, и даже в украинском Крыму. Нашим нынешним легкомысленным любителям погреться на южном солнышке следовало бы хоть иногда об этом вспоминать.

Безусловно, ислам имеет множество разновидностей. Некоторые из них объединяет одна черта — нетерпимость к представителям других религий. Только ли бедность порождает экстремизм? Тот, кто видел настоящую арабскую нужду в странах, где человек может получать три доллара в месяц, знает: за эти деньги не купишь автомат или взрывчатку. Дай Бог, если хватит на лепешку и чай. Значит, в исламском мире находится достаточно своих состоятельных меценатов, чтобы финансировать терроризм. Они рисуют в воображении голодных детей — будущих шахидов — образ «демонической» Западной Европы, отвлекая их внимание от собственных фантастических богатств. Среди арабских миллионеров хватает тех, кто находится во вполне реальном земном раю, переполненном женщинами, драгоценностями и безумно дорогими автомобилями. Они страдают не от нищеты, а от другой разновидности недовольства — скуки. Уж такой там климат — жара и однообразный пустынный ландшафт, который так приятно было бы сменить на живописность европейских пейзажей.

Самое удивительное, что если дело так пойдет и дальше, то мусульманский фундаментализм непременно породит свой христианский антипод. По сути он уже его породил. В послесловии к роману «Мечеть парижской богоматери» Елена Чудинова пишет: «Эта книга — книга христианки, христианки, быть может, плохой, но, во всяком случае, не полностью безграмотной. Этим и объясняется та жесткость позиции, за которую я еще, несомненно, услышу немало упреков. Спешу переадресовать часть их к Священному Писанию. Именно там сказано решительно и четко: христианство — единственная истинная религия, а все боги язычников — бесы».

Думаю, после угроз террористов поджечь Европу в ответ на публикацию нескольких невинных карикатур и отлета 5 февраля датского посольства в полном составе из Бейрута в Копенгаген таких упреков будет меньше, чем совсем недавно казалось романистке.

Свобода слова опять столкнулась с несвободой мысли. Уже на глобальном уровне.

Олесь Бузина, опубликовано в газете «2000» от 17 февраля 2006 года